Аркадий Адамов - Идет розыск [Полный вариант]
– Что же вы окончили?
– Институт культуры.
– Там вы и познакомились с Коменковым?
– Там, – неохотно подтвердил Дима.
– Тогда не институт культуры, а всего лишь училище?
– Какое это имеет значение? Хотел в Суриковское, но, конечно, не прошел. Папаша не пожелал раскошелиться.
– Считаете, надо было взятку дать?
– А вы как считаете? – с вызовом спросил Шанин.
– Я считаю по-другому. И, видимо, ваш отец тоже. Кстати, не каждый и возьмет. Вот ваш отец, видимо, не возьмет взятку, если отказался ее дать. Впрочем, ладно. Вернемся к делу. Сейчас, Шанин, надо спасать то, что можно еще спасти.
– Что ж теперь спасать? – уныло спросил Дима. – Хана мне.
– Первое – это надо отвечать на вопросы и не брать на себя чужую вину.
– А второе?
– Ну, второе – это думать. Необходима переоценка ценностей. Только это от вас сейчас ждать рано, я понимаю.
– Да, ладно. Не крутите, – махнул рукой Дима. – Задавайте ваши вопросы. Попробую ответить, если смогу.
– Что ж. Для начала и это неплохо. Зачем ездили вчера в Лялюшки, к Свиридову Петру Савельевичу?
– И это знаете? – удивился Шанин.
– И это. Так зачем?
– Отвезли ему конверт. Письмо.
– Письмо?
– Ну, там, кажется, и деньги были.
– Вот это уже точнее. От кого деньги?
– А я знаю?
– Знаете. Конечно, знаете, – улыбнулся Виталий. – Я и то знаю. От Льва Константиновича, так, ведь?
Дима быстро взглянул на него и вздохнул.
– Играете со мной, как кошка с мышью. А сами все знаете.
– Я с вами не играю, Шанин, – серьезно возразил Виталий. – Я в такие игры играть не умею. И, к сожалению, не все знаю. Вот, например, Лев Константинович, кто он такой?
– Не знаю. Вот честно вам говорю, не знаю. Я и конверт тот не от него получил.
– От Нины Сергеевны?
– Вот именно, – Дима обескураженно покачал головой. – Ну, чистые кошки-мышки. Чего только зря спрашиваете?
– Не зря, – улыбнулся Виталий. – Совсем не зря. Ну, а где живет Лев Константинович, как его фамилия? Вот этого я, действительно, пока не знаю.
– И я не знаю. Я же вам сказал.
Виталий почувствовал искренность в голосе Димы.
«Правильный все-таки путь, – удовлетворенно подумал он. – Тут, кажется, не все еще потеряно с этим парнем».
– Ладно, – вздохнул Виталий. – Я вам верю, Шанин. Представляете, какой прогресс? Ну, а кто такая Рая, вы ее привезли вчера на дачу?
– Севка велел. Его кадр… Знакомая то есть.
– Зачем она ему понадобилась?
– Ну, как «зачем»? Тоже мне вопрос.
– Нет, вы не то подумали, Шанин. Тут, я полагаю, причина другая. Где она работает, знаете?
– А-а, кондитерская фабрика? Ха! Я даже не допер, – Дима слегка оживился. – Точно. Ну, вы даете.
– Могли бы сообразить и вы, – усмехнулся Виталий. – Обычная же его тактика.
– Точно.
– Но вот Лев Константинович. Как до этого волка добраться? Посоветуйте, Шанин. Где вы сами с ним встречаетесь?
Виталий спросил это так открыто и доверительно, что Дима невольно посмотрел на него с удивлением.
– Да, да, – подтвердил Лосев. – Разговор у нас теперь идет начистоту. Так, ведь?
– Что поделаешь, – криво усмехнулся Шанин. – Надо спасать шкуру.
Виталий покачал головой.
– Дело не только в шкуре. Это вы потом поймете. Так где вы сами с ним встречались, с Львом Константиновичем?
– Нигде, в том-то и дело. Все мне Нинка дала: и доверенность, и паспорт. И ехать куда объяснила.
– Эх, жаль, – невольно вздохнул Виталий.
– Чего жаль-то? Через нее и доберетесь.
– Жаль, что еще один человек, оказывается, в преступление втянут, – пояснил Виталий. – Нину эту жаль, если хотите знать.
– Нет, вы все-таки странный какой-то, – покачал головой Дима и усмехнулся. – Вам-то чего жалеть?
– Не странный я. Потом поймете.
– Больно много вы на «потом» оставляете.
– Ничего. Времени подумать у вас тоже хватит. А сейчас вернемся к вопросу о совести, остатки которой, мне кажется, у вас все же есть.
– Ни у кого ее нет.
– А вот посмотрим. Итак, у вас на глазах был убит старик вахтер, Степан Ильич Сиротин, очень хороший человек…
– Не успел я его остановить, Семена, – быстро сказал Дима. – И помешать не успел. Он же сбесился просто.
– Осуждаете, значит?
– Ясное дело. Только этого не хватало. И еще, подлец, на девушку наехал. Ну, зачем на девушку? – с надрывом спросил Дима. – Я… Ну, как вам сказать?.. Чуть с ума не сошел, слово даю… Снилась мне эта девчонка… Я же ее разглядел…
– А Смоляков как?
– А никак. Страшный человек. Сам его боюсь, слово даю.
– Вот, – улыбнулся Виталий. – Все это первый симптом наличия совести, учтите. Только еще первый, правда.
Шанин посмотрел на Виталия и невольно улыбнулся в ответ, такая обаятельная улыбка была у этого долговязого парня, сидевшего напротив него. Дима улыбнулся и тут же невесело вздохнул, словно сомневаясь в самом себе.
– Только первый, – повторил Виталий. – Ну, а второй симптом совести – это, как бы сказать, жажда возмездия за зло. Притом справедливого возмездия. Сами подумайте, разве можно такое прощать?
– Ну, конечно… – неуверенно произнес Дима. – Нельзя…
Виталий строго посмотрел на него и медленно, со значением, сказал:
– Это зверь, сами видите. Его надо задержать как можно быстрее. Он же в любой момент может пойти на новое убийство. Вы понимаете? В любой момент! От этого тоже можно потерять сон. От мысли, что в любой момент… Поэтому я вас прошу, скажите мне все, что вы о нем знаете.
– А что я знаю?.. Совершенно ничего не знаю… – растерянно ответил Шанин. – Приходит… Уходит… Даже, где живет, не знаю. Слово даю.
– Вот вы ехали с ним в машине, долго ехали, несколько часов. Первый раз с этой кислотой, потом вот вчера. Что он по дороге рассказывал?
– Ну, про пьянки всякие. Компании… Про женщин…
– Имена называл какие-нибудь?
– Имена?.. Не помню… Ах, да! Ивана какого-то называл. Давний, значит, его кореш. Почему-то они расстались. Семен в Москву рванул, а этот Иван – на юг куда-то. Да, еще он женщину у Семена увез, вот в чем дело.
– Выходит, целую историю рассказал?
– Ага. Полдороги травил. Это когда мы кислоту везли.
– А женщину ту как зовут, он не сказал?
– Женщину?.. Вот не помню. А как-то называл, ведь… – Шанин задумался. – Марина… Маруся… Помню хорошо, на «эм» начинается… Кажется, все-таки Марина.
– И где они теперь, эти Иван и Марина?
– Вот, где-то на юге. Ох, и зол он на них… Вот их он может…
– Так, так… – задумчиво произнес Виталий, – интересно, – он посмотрел на Диму и улыбнулся. – А говорите, совести у вас нет.
– Я вообще говорил, про всех. И в других вопросах.
– А вообще говорить об этом нельзя. Это всегда конкретно. Я, вот, знаю немало людей, которые совершили в свое время что-то плохое, постыдное, даже преступление, а совесть у них оказалась, совесть все же проснулась или удалось ее разбудить.
– А других, значит, не знаете, у которых ничего не проснулось и ничего разбудить не удалось, нет таких, да? – саркастически усмехнулся Дима.
– Почему же? Конечно, знаю. Есть такие. Но не все такие, вот к чему я это сказал. Не все, как вы думаете. Хотя, самое интересное, что и вы тоже так не думаете, – засмеялся Виталий. – Да, да, спорить могу.
– Ну, не все, так большинство.
– А мы с вами, выходит дело, меньшинство? Избранное, так сказать?
– Вы меня не ловите, – упрямо мотнул головой Дима. – И не агитируйте.
– Да нет, что вы, – махнул рукой Лосев. – У меня поважнее дела есть, – он усмехнулся. – А для агитации время еще будет. Вот пока какой еще вопрос к вам. По другой доверенности, изготовленной тем же Глинским, было получено несколько тонн пряжи на комбинате верхнего трикотажа…
– Я не получал, слово даю! – поспешно воскликнул Дима, прижимая руки к груди.
– Это я и без вашего слова знаю, – досадливо возразил Виталий. – А вот кто получал, как вы думаете?
– Не знаю. Мне об этом не докладывают. Когда это было?
– Месяца четыре или пять назад.
– О-о, тогда я еще не был удостоен доверия, – усмехнулся Дима.
– А говорите, год ведете веселую жизнь.
– Ну, терся где-то рядом. Нинку знал, Севку.
– Бобрикова?
– Валерку? Знал, как же.
– Коменкова?
– Ну, этот и сейчас не удостоен.
– И все же, кто мог получить пряжу, как вы думаете? Рыжеватый, молодой мужчина, с усиками, в очках…
Шанин, подумав, покачал головой.
– Нет… С усиками? Не знаю…
– А без усиков? – усмехнулся Лосев.
– А без усиков, рыжеватый и в очках у нас один Валерка, – засмеялся Дима.
Лосев весело кивнул.
– А что? Неплохая идея. Усики, ведь, можно и приклеить. Ладно. Подумаю. И вы тоже. Обо всем, что с вами случилось. Хорошо еще, что вы первый арестованы. Впрочем, это вы сейчас тоже не поймете.
– Я и потом не пойму. Может, сразу объясните?
– Что ж, попробую. Чем черт не шутит. Дело вот в чем. Если бы вы попались вторым или, допустим, третьим, то все, что вы мне сегодня рассказали, нам бы сообщили другие. Ну, не сразу, возможно, но сообщили бы. Или мы в конце концов узнали бы сами. И у нас с вами не получилось бы такого разговора. Я бы вас не узнал так хорошо, как сейчас, да и совесть у вас, возможно, не откопал бы.
